Те два молодых красивых кипариса
Сидели грустные, словно два [поникших] бутона.

Склонились в раздумье, опустив голову,
Ежеминутно ожидая кормилицу.

Беспредельно опьяненные выпитым с вечера вином,
Страстно ожидали они утреннего похмелья.

Вдруг видят, что неожиданно явился врач
Очень странного обличья.

Обезумевшие от любви Сити и Зин
Заключили кормилицу в объятия.

Сказали они: "О ты, утешающая сердца! Ради бога [скажи],
Покорила ли ты тех ангелоподобных?

Опознал ли твой рамль тех пери?
Разузнала ли ты что-нибудь о них?

Узнала ли ты, кто пустил стрелу,
Пронзившую наше сердце?"

Она отвечала: "Я клянусь вашей благословенной головой
Не один, а сто раз.

[Что] я только что пришла от них!
Жаль мне этих юношей!

Каждый раз, как произносят они [имя] Сити и Зин,
Проливают сотни потоков кровавых слез.

Да стану я вашей жертвой! [Вы — воплощение] совершенства!
Те двое юношей так прекрасны!

Они выдающиеся, так же как и вы избранные.
Те красавцы достойны соединения [с вами].

Клянусь Аллахом, клянусь творцом,
Таких избранных жемчужин, как те двое,

Не найти ни на земле, ни на море, ни под землей.
Нет таких ангелов [даже] на небесах!

Оба они достойны вас,
[Будь они] княжеского рода или нищие".

Эта обманщица таким образом стала посредницей.
Влюбленные вмиг онемели перед ней.

Зин и Сити лишились сознания,
Услышав эти вести.

Одним словом, от сути тех событий,
Что передала кормилица...

Ты бы сказал, что огонь добрался до нефти,
[А] пламя от него поднялось до седьмого неба.

Любовь — огонь, тело — гора Тур,
Сердце — дерево, охваченное пламенем и огнем.

Грудь — ниша для лампы, а светильник [в ней — любовное] пламя,
Душа — масло, а фитиль в нем — страданье;

Сердце — сосуд, а светильник — внутри него,
И [хоть] мал он, но [свет от него] распространяется на вес.

И целиком с головы до ног
Пылали они этим огнем.

Говорили [они]: "Ты — утешение для наших сердец!
О кормилица, ты [единственная] наша помощница!

Ты земледелец, мы же подобны молодым деревцам,
Ты язык, мы же [без тебя] немые!

Если ты хоть мгновение не поговоришь [с нами],
Если хоть часок не утешишь нас -

Высохнем мы, как шипы или валежник.
Станем листьями, развеянными ветрам.

О ты, ведающая давно минувшие дела.
Кроме тебя, нет у нас искреннего друга!

Ты сказала, что Мам и Тадждин —
Мотыльки, чьи крылья опалены нами.

Они сейчас томятся ожиданием,
Быть может, еще более нетерпеливые, чем мы.

Ступай, скажи скорее Тадждину:
"Если ты облюбовал [себе] Сити, [то пусть же] Мам [изберет] Зин!

Вам добрые вести: мы даем вам согласие,
И мы тоже очень тоскуем без вас!

Любовь к вам вырвала [из наших рук] поводья.
Препятствием же нам служит завеса стыда.

Для вас этой завесы не существует —
Так повелось уж исстари.

Сватовство, брачный договор и [всякое] посредничество —
Все, исходящее от вас, будет прекрасным!"

Поведай так тем влюбленным,
Что из всех вельмож и хатибов.

Некоторые будут просить за вас.
Другие станут молиться за нас.

Быть может, господь предопределит,
[И] осуществится наше соединение!"

Время благословенно для страждущего больного,
Особенно если это влюбленный.

Лекарством, [приносящим] здоровье и исцеление,
Является радостная весть о верности [друга].

[Если] явится она внезапно,
То освободит влюбленных от страданий.

Та старуха, [мудрая], как Арстаталис,
С ног до головы облаченная в ложь,

Снова приняла обличье врача
И отправилась к влюбленным.

Когда она передала [им] радостные вести, о которых мы поведали,
Те запылали...

Но от этого пламени они так расцвели,
Что ты бы сказал, будто они вовсе не болели, а были [всегда] здоровы.

Словно бы из рук Флатуна
Приняли они снадобье и лекарство.

Встали они и отправились к друзьям,
Товарищам и приятелям.